Теоретика, изучающего явление фотографии, больше всего интересуют ее характерные особенности, как способа выражения, чем конкретная работа определенного фотомастера. Для изучения явления, нужно знать человеческие запросы, которые обслуживает этот тип искусства и благодаря каким качествам фотография решает свои задачи.
Исследователь для своих целей рассматривает средство, как находящееся в режиме максимального благоприятствования. Будущее и перспективы фотография, волнуют его гораздо больше, чем фиксация всех ее исторических достижений, что заставляет его быть терпимым и слегка оптимистичным. Анализ этого жанра искусства требует от исследователя совершенно особого темперамента, чем изучение классических искусств.
Критик вместе с и неодобрением и негодованием, подходя к тому или или иному виду фотопродукции, сталкивается непосредственно с событиями и фактами сегодняшнего дня, тогда как ученые-аналитики стараются отстраниться от всех этих событий и фактов. Каждый день искусствовед-аналитик штудирует горы печатной и медийной продукции в поисках хоть какой-нибудь зацепки, ведущей к познанию загадки природы фотографии, или чтобы найти в заурядном примере редкостное и одновременно характерное проявление блестящих способностей фотографии. Исследователь, не будучи критиком, рассматривает фотографию, не, как процесс индивидуального творчества, а как стандартное производство, поэтому по отношению к современным актуальным мастерам он может выглядеть старомодным. Наверное, фотографы-практики даже слегка симпатизируют такой степени отчужденности, так как они также занимаю своеобразную отстраненную позицию в своем творчестве. Все здесь сказанное о фотографии, как особенном изобразительном средстве, которое связано с отдельными моментами и и нормами практической деятельности, читатель может счесть странным. Сотни людей с фотокамерами в руках, любители и профессиональные фотографы, работающие на журналы и газеты, ежедневно вторгаются в запретную сферу конфиденциального и личного, и даже у тех из них, которые в максимальной степени склонны к фантазиям, нет другого выхода, чем подойти с фотокамерой вплотную к месту, которое всем его фантазиям придает определенную форму.
Когда художник в былые времена, чтобы нарисовать рыночную площадь, ставил свой мольберт на улице, прохожие смотрели на него, как на что-то особенное, с любопытством, благоговением и страхом. Ведь сторонний художник может лишь созерцать объект, но не манипулировать с ним, кроме тех житейских ситуаций, когда художник физически стоит у кого-то на дороге, он вообще никаким образом не смешивался с жизнью города, его окружающей. У горожан не возникало чувства, что за ними кто-то подсматривает или следит, если, только они в момент написания полотна не оказывались случайно на скамейке прямо перед художником. Все понимают, что художнику нужны не мимолетные актуальные события, а что-то совершенно другое. Лишь сиюминутные сюжеты являются личными, а художник наблюдает непосредственно за тем, что не было в данный момент, так как это было там всегда, поэтому искусство живописи никого и никогда не разоблачало.
